Волны лижут узкую полоску песка, заливая наши следы. У нас с тобой сегодня вечер знакомства, вечер спокойного времяпрепровождения. Это была моя идея - поехать туда, где море встречается с небом на горизонте, где наши ноги мягко шлепают по бетонным плитам пирса, где люди знакомятся на пару дней, чтобы, ничего не потеряв, возвратиться домой.

Мы встретились еще до того, как успели позабыть друг друга. В интернете случайно попалась на глаза страничка со знакомым почерком стихотворений. Нахлынувшие воспоминания растворили туман, начавший сгущаться где-то по уголкам моей памяти, заставили проверить мои приятные подозрения, и они оправдались.

Вот и наступила ранняя весна! Зима, хоть и не хотя, начинает сдавать свои позиции. При этом она злится и негодует, бросаясь на нас неожиданными морозами и снежными атаками...

Наша встреча состоялась при не самых приятных обстоятельствах, но в этом было что-то: романтическое. Ты выпорхнула из автобуса, в который я собирался влезть, как бабочка...

Зеленая гусеница скользит по рельсам, от станции к станции. Ленивые мысли заскакивают через открытые окна и, немного пообсохнув в теплом вагоне, летят дальше. Люди разговаривают неторопливо, пытаясь поймать ход рассуждений собеседника, нетерпеливо стуча пальцами по сумкам от внезапных обрывов...

23.30. Почти ночь. Совершенно не хочется идти домой. Я продолжаю бесцельно слоняться по аллеям пустого парка. Редкие прохожие стараются обойти меня стороной. Странно… У меня, вроде, совсем не враждебный вид...

Казалось бы, сколько в человеке может уместиться счастья? И как оно умещается - как в книжном шкафу - разложено по полочкам или сумбурно, как разряд в искрящихся контактах? Оно подобно вдохновению - накатывает, незримо для нас, и вроде бы обзор не отягощает, но приятный осадок остается - мягкий, с нежным мутно-зеленоватым отливом.

Я вспомнил вдруг о море, о том, как прибой старается достать до наших ног, но у него ничего не получается и он с шипением отступает, а потом возобновляет свои попытки, о том, как морской бриз овевает нас, от его влажного дыхания вперемешку с солеными брызгами лица становятся мокрыми, и, вытирая их своими футболками, мы идем краем обрыва...

Утро, ласковое настолько, насколько хреновый был вчерашний вечер, проникает сквозь тяжелые шторы светлым облачком солнечной пыли, заглядывает в окна проносящихся поездов, сверкая им вдогонку ослепительной улыбкой...

Знаете, есть один парк... У него есть детская площадка, фонтан, вокруг которого растут цветы, но я до сих пор почему-то боялся зайти в это парк. Не знаю почему, но боялся. Сейчас я стою посреди этого парка и ничего не вижу кроме людей выгуливающих своих собак и пустующих скамеек с пустующими людьми. Мне стало до боли между рёбер обидно, что в таком парке всё так...

Он искал, хотел найти, но у него ничего не получалось - все отворачивались. Он знал это слово с самого детства, но это знание ничего ему не дало...

Зуб болел весь день. Это особое состояние, когда разум выходит за пределы, когда всё по фигу, кроме желания облегчить боль любыми средствами, главным из которых остается самое древнее. Всё воспринимается по-другому...